Почти
все, что мы делаем с крысами, можно
проделать с человеком. А с крысами мы можем
делать многое. Об этом нелегко думать, но это правда.
Она не исчезнет, если мы закроем глаза. Это
и есть киберпанк.
Брюс Стерлинг
Скажите, как его зовут…
Вначале появилось слово “киберпанк”. В 1983
году человек по
имени Брюс Бетке написал небольшой рассказ
о группе юных хакеров и решил придумать
такое название, которое соединяло бы маму-анархию
панков с мамой-материнской платой
яйцеголовых технарей. Цели у автора при
этом были самые простые и земные: нужно было
короткое, броское название, которое прочно
бы застряло в головах редакторов, подобно
встроенному микрочипу. И Бетке этого
добился. Застряло. На все сто двадцать.
Слово “киберпанк” запомнили навсегда.
Более того, подозреваю, что о самом рассказе
вспоминают только из-за его названия. Новое
словечко попалось на глаза Гарднеру Дозуа,
редактору журнала научной фантастики
Айзека Азимова.
Приблизительно в то же время другой Брюс,
Стерлинг, издавал журнал «Дешевая правда»
(Cheap Truth),
где печатались молодые писатели-фантасты:
Руди Рукер, Джон Ширли, Том Меддокс, Шайнер и,
конечно же, сам Стерлинг. Они называли себя
просто «Движение» и нещадно стебались над
почтенными гуру жанра. Несмотря на вполне
денежную фамилию редактора, «Дешевая
правда» раздавалась бесплатно всем
желающим, не была защищена авторским правом,
а наоборот активно поощряла пиратство.
Авторы журнала печатались под псевдонимами,
чтобы им не настучали по голове и чтобы не
возникло культа личности. Они призывали
всех запустить текстовый процессор и
присоединиться к их движению. Дозуа, узнав о
«Движении», не долго думая, назвал их
киберпанками и протиснулся, вслед за Бетке
в узкие двери вечности и славы. С тех пор
Бетке задают один и тот же вопрос: «А как вы
придумали слово «киберпанк»?». Бедняга
проклял все на свете и назвался «анти-киберпанком».
Теперь о том, с чего на самом деле начался
киберпанк. Вначале была фраза: «Небо над
портом напоминало телеэкран,
включенный на мертвый канал». Так
начинается роман Уильяма Гибсона «Нейромант»,
с публикации которого в 1984 году вирус
киберпанка распространился по миру.
История о хакере, взламывающем «лед»
корпораций, девушке-самурае Молли, «конструкте»
Дикси и двух воюющих ИскИнах
получила премии Хьюго, Небьюла, премию
Филиппа Дика и Дитмар, чего не
удостаивалась прежде ни одна книга в жанре Sci-Fi.
«Начав писать, я, на самом деле, пытался
сбацать какое-нибудь барахло, которое, как
мне казалось, можно пристроить в какой-либо
журнал» - сказал Гибсон в 1986 году. Сбацал.
С той стороны головы
Гибсону удалось
проникнуть по ту сторону экрана монитора.
То, что он там увидел, ужасало и вместе с тем
погружало в экстаз. Мрачная,
пессимистическая атмосфера будущего,
гнетущий урбан-пейзаж. В этом мире правит
Система. У Гибсона это могущественные
корпорации. На самом деле, это может быть
все, что угодно. Система правит людьми при
помощи передовых технологий, в буквальном
смысле проникая внутрь людей, имплантируя
им чипы в мозг, заменяя органы или
устанавливая протезы. Так люди сами
становятся частью Машины. В этом и есть «кибернетическая»
часть киберпанка. И в этом его ужас.
Но как обычно, всегда найдутся те, кому все
по барабану, кто всегда против. Это не
привычные положительные герои боевиков,
герой киберпанка -
скорее анти-герой. Да и это все условно.
Съешь красную таблетку – герой. Синюю
таблетку – анти-герой. А таблеток в мире
киберпанка много, всякие-разные, как
правило – синтетические. Когда нужно, наш
герой может кого-то замочить. При этом не
всегда понятно кого: существо, наполовину
состоящее из имплантантов, протезов,
микросхем и прочего барахла с техно-свалки
будущего. Пятьдесят процентов
человеческого, пятьдесят –
робототехнического. Но в основном
киберпанк взламывает компьютерные системы
корпораций, тот самый “лед”. В этом кайф
свободы. А свобода, как ни странно, в
киберпространстве. Этот термин, кстати,
придумал тот же Гибсон. Для него “киберпространство”
это “галлюцинация, ежедневно переживаемая
миллиардами легальных операторов по всему
свету…” Это что-то вроде трехмерных
картинок, которые проецируются не на экран,
а прямо в мозг. Свобода -
в самом сердце машин, машины порабощают, и
они же дают тебе свободу. Свободу не быть
самим собой, раствориться в неведомом,
пьянящем мире. Свободу быть другим. В этом
панковская часть киберпанка. И в этом его
экстаз.
Мы все пытаемся куда-то скрыться, уйти от
себя, от скуки и боли. Иногда в одиночку,
иногда целым поколением. Хиппи бежали на
природу, в Индию, в нирвану; панки прятались
в городских трущобах и помойках. Киберпанки
стали первыми, кто решил уйти в никуда. Они
предложили собраться в месте, которого не
существует. Это не нью-йоркский клуб, не
улицы Лондона. Туда можно попасть отовсюду.
А еще киберпанк про то, как можно выжить в
этом мире. Если техника ограничивает твою
свободу, накладывает автоматические руки
на твою жизнь, единственный выход -
овладеть техникой. Как ковбой на родео
пытается усмирить коня, так и кибер-ковбой
пытается подчинить киберпространство.
Это действительно сексуально.
Мир киберпанка лучше всего показан в фильме
“Бегущий по лезвию бритвы” (Blade Runner) Ридли
Скота (того самого, кто снимал “Чужого”, а
сценарий для “Чужие-3”, кстати, писал
Гибсон). Фильм не был так популярен, как “Нейромант”.
Когда фильму дали премию “Хьюго”, продюсер
сказал, что может хоть теперь его кто-нибудь
посмотрит. Тем не менее, “Бегущий…” вместе
с “Нейромантом” сформировали основной
стиль и тематику киберпанка. Да так прочно,
что до сих пор многие отказываются
признавать что-либо за киберпанк, если это
не похоже на “Нейроманта” и “Бегущего…”
Киберпанк создавали люди из андерграунда,
молодые, энергичные и бесстрашные. Эти люди
отвергли пределы, навязанные обществом,
привычками, традициями. Это был их ответ на
технические новшества, вдруг выползшие из
военных лабораторий. Техника стала
проникать повсюду, становясь все ближе и
ближе к человеку. Еще чуть-чуть и она будет у
тебя внутри. Компьютеры стали обычным
явлением. Но мир, там, с той стороны монитора,
пугал, как все новое, и как все новое манил.
Два разных мира, которые соединил человек,
ни хрена не разбиравшийся в компьютерах. Да-да,
Ульям Гибсон написал “Нейроманта” на
печатной машинке “Гермес” 1927 года выпуска.
А идея пришла ему в голову, когда он
наблюдал детей, игравших в видеоигры. В их
глазах отражались огоньки экрана,
проблески нового мира, который Гибсон
разглядел и описал.
Позже он рассказывал: «…Меня всерьез
заинтересовала одержимость этими машинами.
Я с шестидесятых годов не слышал, чтобы кто-то
о чем-то говорил с такой увлеченностью. Мне
это немного напомнило разговоры о
наркотиках.
Все, что я знаю о
вирусных программах, я почерпнул из
разговора двух девушек-программисток,
которые раньше работали на Пентагон. …Они
сидели в баре, и одна из них сказала что-то о
вирусных программах. Я спросил: "А что это
такое?", на что она ответила: ну, так-то и
так-то. А я и говорю: "Никогда о таком не
слышал. Никогда даже не встречал ничего
подобного в научной фантастике". Так что
я просто взял это с собой домой и вроде как
раскрутил.
…Если бы я и
вправду знал хоть что-нибудь о компьютерах,
то сомневаюсь, что мне удалось бы сделать
вообще хоть что-то. О компьютерах я узнавал
из рекламы. То есть имеются в виду не
реальные компьютеры фирмы "Эппл", а то,
как "Эппл" преподносит эти компьютеры
публике. Это действительно сексуально».
Крэкер – это вам не печенье.
К 1984 году, когда вышел “Нейромант”,
компьютеры, компьютерные игры стали
практически обычным делом; графика и звук
приятно радовали глазные нервы и ласкали
слух, много информации появилось в Сети.
Появились загадочные персонажи с
красными глазами, помешанные на
компьютерах; кое-кто из них начал
потихоньку ковырять защиту корпораций. И
тут вышел “Нейромант”, который дал этим
людям новую философию, написал про то, чем
они уже начали жить. Эти люди стали называть
себя киберпанками. После чего киберпанками
их стали называть и все остальные, в первую
очередь масс-медиа. Появилось понятие
субкультуры киберпанка, к которой стали
относить:
Хакеры. Надо сказать, тогда слово “хакер”
имело совсем другое значение, не то, что
сейчас. Хакеры -
это волшебники, способные вытворять с
компьютером самые невероятные вещи. Элита,
как любили повторять герои одноименного
фильма.
Крэкеры. Это не печенье. Это земной
аналог “ковбоев” киберпанковских книг.
Люди, взламывающие компьютерные системы с
целью наживы или просто так, чтобы блеснуть
мастерством.
Фрики. Делают то же, что и крэкеры,
только с телефонными компаниями.
Шифропанки. Люди,
которые считают, что лучший способ победить
Систему -
это использовать криптографию и
криптосистемы. Использование навороченных
шифров позволит создать “частные районы”,
куда Система не сможет проникнуть.
Иногда к киберпанкам
относят рэйверов, которые используют
компьютерную музыку, искусство и
синтетические наркотики.
Киберпанк
мертв, танцуйте на столах.
С момента, как дешевая
правда киберпанков начала приносить деньги,
авторы, когда-то стебавшиеся над
авторитетами, теперь сами стали гуру,
поэтому им перестали доверять. Как сказал
сам Стерлинг: «Когда ты становишься "гуру
жанра", то это слегка шокирует. Вообще-то,
стать "гуру жанра" не труднее, чем
перевернуться с боку на бок. Но чего может
достичь гуру? Кто ему поверит, даже если он
будет проповедовать свои идеалы до потери
сознания?» «Движение», по словам Стерлинга, свалилось в
самостоятельно вырытую яму.
Идеи киберпанка вышли
из узкого круга писателей-фантастов и
обрели популярность, после чего стали
поговаривать о смерти киберпанка. Ни одно
из направлений научной фантастики не было
так популярно, и, возможно, поэтому не
умирало так быстро. Все стали называть себя
киберпанками. Киберпанк превратился лишь в
хороший маркетинговый ход.
Хотя не все, конечно,
согласны со смертью киберпанка. Некоторые
считают, что киберпанк просто растворился в
повседневности, стал частью обычной
культуры, и его нет просто потому, что он
повсюду. Настолько он стал многолик и
многообразен. И правда: ученые работают над
созданием виртуальной реальности и новых
компьютерных интерфейсов. Хакеры
взламывают Майкрософт. В свое время, в
Германии арестовали группу хакеров,
которые пытались передать через интернет
какую-то там информацию КГБ. Один из хакеров,
как выяснилось, оказался серьезным фанатом
Гибсона и был одет в черную кожу (как
положено киберпанкам). Люди, назвавшие себя
киберпанками начали борьбу против попыток
американского правительства
контролировать кодирование информации.
Появились киберпанковские журналы типа Mondo
2000, Boing Boing и Wired. На смену милому и доброму
девизу хиппи: “Занимайся любовью, а не
войной” пришел менее романтический: “За
свободу информации”. Но, возможно, более
актуальный.
Как бы там ни было, Гибсон, Стерлинг,
Ширли, Шайнер и Рукер останутся
киберпанками навсегда. «Киберпанк будет
жив, пока не похоронен последний из нас.
Демографы предполагают, что это займет
какое-то время. - сказал как-то Стерлинг. -
Именно на наших пяти надгробьях будет
высечено: "КИБЕРПАНК". Публичные
отречения бесполезны, пользы от них никакой.
Даже если мы изменим нашу жизненную и
писательскую философию, даже если мы примем
мусульманство, то мы все равно не сможем
смыть это клеймо.
…Но 90-е не
принадлежат киберпанку. Мы будем работать,
но Движения больше не существует, даже
собственно "нас" больше не существует.
90-е принадлежат новому поколению, выросшему
в 80-е. Удачи вам. Я не знаю, кто вы, но я знаю,
что вы существуете. Вставайте на ноги,
ловите момент. Танцуйте на столах.
Пытайтесь добиться успеха, это возможно. Я
знаю. Я там был».
Автор: Рустам Сабиров